- Еще задолго до того, как муж Фриске сделал на всю страну откровенное признание, телеканалы и интернет-сайты с удовольствием принялись мусолить эту тему. Говорили про неоперабельный рак мозга последней стадии и показывали фото певицы: счастливой, беззаботной, здоровой. А потом — видео из аэропорта, где какой-то неизвестный полный мужчина лежит на медицинской каталке.
- Создавали контраст, чтобы было пострашнее и пожальче: вот, полюбуйтесь, эта сексуальная красотка смертельно больна… Малахов тут же состряпал передачу, где муж Фриске, усталый и потерянный, просил оставить их семью в покое.
- Я абсолютно спокойно отношусь к творчеству Жанны Фриске. Но меня начинает трясти мелкой дрожью, когда я думаю о том, как она лежала на этой каталке — босая, облысевшая, опухшая и беспомощная. А кто-то исподтишка снимал ее на мобильник. А потом, предвкушая немаленький гонорар, тащил эту сенсацию на известный сайт. И редактор этого сайта собирал экстренное совещание, и вся редакция гадала, жадно рассматривая — неужели и правда она?
- Я сама журналист и знаю, что такое профессиональная удача. Но мне никогда не было интересно совать нос в чужую трагедию. Меня передергивает, когда в журналах печатают крупным планом фото из гроба почивших народных кумиров.Я бы не смогла часами висеть на дереве напротив больничной палаты умирающей Любови Полищук. Дожидаться, когда она, исхудавшая и печальная, подойдет к окну, и недрогнувшей рукой нажать на кнопку.
- Мой бывший редактор называл это непрофессионализмом.
- … Мою маму не сразу стали оперировать — сначала сказали, опухоль большая, слишком поздно. Ждите, если «химия » поможет — шанс есть. Эти месяцы ожидания — слава Богу, не напрасные — я просто не помню. Мама похудела и почернела. Никого не хотела видеть. Даже подругам не звонила. Я тоже к ней никого не подпускала — боялась ненужных слов, испуганно-сочувствующих взглядов.
- Редактор, узнав о моей ситуации, предложил: «Тут в области какой-то целитель онкологию травками лечит, съезди, узнай… Заодно и репортаж сделаешь».
- Он был настоящим профессионалом.
- Но я — сначала человек, а уж потом журналист — с ним больше не работаю.
Как вам?
Мне кажется,что люди сами не пережившие подобного кошмара никогда не поймут как это СТРАШНО на самом деле. Ведь не зря же семья до послденего старалась скрывать болезнь. Представляете каково борться за висящую на волоске жизнь под жадные взгляды любопытсвующей публики, для которых твои мучения, боль и страх всего лишь зрелище. Пусть печальное и выжимающее слезу, но всё же зрелище. Развлечение, не более. Мне кажется что после обращения Шепелёва нужно было зкрыть всю эту лавочку. правильно написала где-то нелюбимая мною Ваенга. А елси бы с Малаховым что-то подобное приклбчилосью ему бы приятно былою чтобы толпы журналиствующей и звзёдной публики оттягивались на шоу под названием «Андрюша, живи!»?
Я согласна. Но в целом я довольно противоречиво отношусь к этой ситуации и даже немного, может, жестоко. Попробую сформулировать свое мнение. Где-то за несколько дней до «Пусть говорят» был еще «Прямой эфир», построенный еще только на слухах, и где ту самую видеозапись с Лайфа затерли до потери пульса, постоянно прокручивая. «Пляски на костях», причем как мертвых, так и живых — основная пища передач такого типа. И надо сказать, пипл хавает. Знаю много людей, смотревших этот выпуск. О моральной составляющей Малахова мне сказать нечего – возможно, ее и нет. И фотами в гробах уже никого не удивишь. Помню череду смертей, когда бульварные журнокакашки типа «Тайны звезд», «Жизнь звезд», «Звездная тайная жизнь» или как их там еще, ставили их на обложку. И да, их тоже покупали. Не думаю, что это журналистика в чистом виде, хотя, наверное, люди, которые делают эти снимки, считают по-другому. Но это моральный выбор каждого – один может сделать смерть сенсацией, другой – нет. И видимо, нужны и те, и другие, чтобы им самим понимать разницу. Это как в той знаменитой короткометражке, где фотограф получает премию за снимок убитой солдатом девочки, хотя многие, я надеюсь, отбросили камеру в сторону и попытались бы отвести ружье от ребенка. Но я не об этом. Я думаю, и Фриске, и Шепелев, не первый день работающие в своих сферах, понимали, что рано или поздно все так и случится. Твоя жизнь на виду у «профессионалов» — это залог популярности. Я прагматично думаю больше о другом. К чему вся эта шумиха со сбором средств для Фриске? Когда Первый канал за какие-то там сутки собрал больше 50 миллионов рублей. И здесь, как мне кажется, нарушается вся этика. С одной стороны, я, как и многие пользователи сайта, могу назвать имена людей, которые борются с болезнью или даже погибли от нее, но которые не меньше заслуживали деньги. Я знаю родителей ребенка, которого они пытаются лечить, залезая в долги и принимая посильную помощь от друзей и знакомых, и знаю, что им больно смотреть на этот всеобщий душевный подъем. Им не объяснишь, почему на неоперабельную опухоль певицы все россияне сдают деньги, а чтобы объявить о сборе средств для своего ребенка им надо было из кожи вон вылезти, чтобы доказать благотворительному фонду, что болезнь излечивается, и деньги действительно помогут. И с другой стороны, весь этот сбор средств идет параллельно с изрядным ополаскиванием жизни Фриске, ее болезни, состояния и внешнего вида. И это при том, что насколько я понимаю, ее семья ни о каком сборе средств не просила, а более того болезнь утаили даже от влиятельных и состоятельных друзей семьи. Поправьте, если не права. А сам Шепелев в обращении просил только о поддержке и молитвах. И вот это уже не просто украдкой сделанная фотография или видеозапись обессиленного борьбой больного человека, это влезание в его жизнь, прикрытие его именем для своих целей и еще много чего. Здесь уже даже профессионализмом не прикрыться.
Полностью согласна с предыдущим оратором. Ну как-то дико, когда страна, чуть ли не половина населения которой живет за чертой бедности или приближается к ней, скидывается на лечение жительнице элитного побережья Майами. Хотя желаю Жанне Фриске полного и скорейшего выздоровления. Ну можно же было что-то другое собрать — сердечки, воздушные шарики, пожелания, открытки.